 На вопросы интернет-издания «Газета.Ру» отвечает нобелевский лауреат, один из лидеров избирательного списка КПРФ Жорес Иванович АЛФЕРОВ.
— Почему в ельцинской России ваши симпатии были на стороне партии власти, а в путинской — на стороне оппозиции? В борьбе за что и против чего вы объединяетесь с коммунистами?
— Я был народным депутатом СССР, избранным в 1989 году от академии СССР, до этого не участвовал в таких крупных событиях. В то время мы возлагали надежды на развитие страны.Уже на Первом съезде народных депутатов СССР я был очень разочарован. Съезд превратился в трибуну для бесшабашной критики и не был деловым. Затем для меня было огромным трагическим событием развал Советского Союза. После этого у меня настроение испортилось 19 августа 1991 года и с тех пор не поправлялось.
Я не хотел снова участвовать в выборах в Думу, но в 1995 году ко мне обратились мои коллеги по академии и сказали, что Черномырдин хотел бы иметь меня в списке «Наш дом — Россия». Я долго отказывал, потому что есть правило, что первое лицо никогда само не задает подобного вопроса, если не уверено в ответе. Я к Черномырдину относился хорошо. И нашей задачей было сохранение Академии наук как мощной организации, с которой мы связывали развитие науки. И когда мне говорили, что если не соглашусь, то этим будет нанесен ущерб академии, мне по-прежнему безумно не хотелось. Но я встречался с Черномырдиным по вопросам науки, рассказывал ему о нашей системе образования от лица школы, сказал, что есть проект строительства образовательного центра, но деньги превратились в ничто, и передал целый ряд бумаг. Эти средства были выделены. Восемь миллионов долларов — очень большая сумма по тем временам. А потом я получил предложение быть в списке. И я уже не мог отказаться. С этого начался мой опыт в Госдуме. Я пошел в комитет по образованию и науке. Его возглавлял один из лидеров КПРФ Иван Мельников. Получалось так, что те поправки, которые я вносил и которые были направлены на спасение науки, не поддерживались моей фракцией «Наш дом — Россия», а КПРФ и «Народовластием» поддерживались. Потом была такая ситуация: я был вызван Володей Рыжковым, возглавлявшим фракцию НДР, дать ответ, почему я голосовал за музыку Александрова, а не Глинки. Меня предупреждали, что мое поведение не соответствовало члену фракции НДР, и если я подпишу постановление об импичменте Ельцина, то я буду исключен из фракции НДР. Я подписал и согласился перейти от Рыжкова-младшего к Рыжкову-старшему.
Мои взгляды и предпочтения нашли отклик во фракциях КПРФ и «Народовластие». И с 1999 года я избираюсь от них. Я не член КПРФ. Но у меня есть свое мировоззрение, и оно соответствует идеалам коммунистическим. Есть еще одна деталь — мой папа был членом российской социал-демократической партии большевиков до революции. Коммунистические идеалы — это прекрасные идеалы. Одним из первых коммунистов на нашей планете называют Иисуса Христа.
— Немного резкий вопрос, может быть. Не кажется ли вам, что ваш образ и ваша вера в некоторые коммунистические идеи использует партийная номенклатура КПРФ? Как вы относитесь к Зюганову?
— Я думаю, что партии всегда используют того или иного человека, симпатии которого на стороне этой партии. Это нормально. К Зюганову я отношусь хорошо. Он яркий человек. Можно удивляться, как это случилось в нашей стране, в которой было 20 млн. членов партии, что, когда произошел развал СССР, в том числе и компартии, очень немного людей выступили в защиту коммунистических идеалов. Среди них был и мой товарищ и коллега В. А. Коптюк. Я думаю, что коммунистические идеалы соответствуют большинству людей. Социалистические принципы: от каждого по способности — каждому по труду; бесплатное образование; финансирование фундаментальной науки; бесплатное медобслуживание... Пропаганда пытается приписать все грехи коммунистам, а простой человек поддерживает эти идеалы. Если спросить людей на улице, хотят ли они, чтобы было бесплатное медицинское обслуживание и образование, все скажут, что хотели бы. В этой связи в разные времена люди, которые, казалось бы, довольно далеки от политики — научные работники, — становились членами компартии. Драйзер стал коммунистом в годы войны. Бернал — один из руководителей военных исследований в Великобритании — стал коммунистом. Таких примеров можно привести много.
— Как вы можете разделять демагогию КПРФ, не несущую никаких реальных решений для окружающего мира?
— Я думаю, что вы невнимательно читали программу. Если говорить об экономике, то один из основных элементов — признание разных форм собственности и развитие среднего бизнеса, но стратегически важные отрасли должны быть в руках государства.
— Некоторые ученые заявляют о том, что наука в путинской России ожила и начала стремительно развиваться. Согласны ли вы с этим утверждением?
— Ситуация в стране сегодня, прежде всего финансовая, намного лучше, чем была 15 лет тому назад. В 1992 году финансирование Академии наук упало в 20 раз. Сегодня оно выросло, но по-прежнему в три-четыре раза меньше, чем было в советское время. Мы упустили очень много и только начинаем оживать, но бурного развития науки нет еще. РАН — практически единственная научная структура, которая подвергается незаслуженным нападкам. Происходит то же самое, что было в экономике, благодаря реформам, проводимых эпигонами. Академия наук имеет огромные достоинства. Да, она уже не отвечает всем вызовам времени, но мы занимаем круговую оборону, чтобы защитить ее как организацию. Я думаю, реформы должны проводиться в интересах дела, а не в интересах формы или с оглядкой на Запад.
— После выборов пойдете работать в Думу?
— Я работаю в комитете по науке и образованию с 1995 года и пойду снова в этот же комитет. Надеюсь, что моя работа в нем будет более эффективной, чем за последний срок, когда, несмотря на огромные потраченные усилия членов нашего комитета, нам не удалось сделать то, что нам хотелось. Буду бороться дальше за наши науку и образование.
|
Публикации 
