|
Запомним его таким
 Большим везением, подаренным мне судьбой, я считаю то, что мне посчастливилось работать с удивительно талантливыми людьми. И среди них, безусловно, особое место принадлежит Борису Михайловичу Благих. 15 января этому удивительному человеку исполнилось бы 80 лет.
Кажется, очень давно, в какой-то прошлой жизни мне довелось быть в Москве на очередной учебе – семинаре при Академии общественных наук. Для участников семинара была организована экскурсия в Кремлевский музей. Не знаю, что повлияло на меня в ту минуту, когда я рассматривал удивительные творения рук и разума Фаберже. С какой-то пронзительной тоской, ощутимой головной болью подумалось: «А что за свою почти прошедшую жизнь сделал ты сам? Какой след оставишь на земле?». В этот момент в 40 лет казалось, что жизнь прошла, а ты ничего не смог, не успел…
С годами пришло понимание, что виртуозность мастера, ювелирная работа, требующая от человека колоссального напряжения сил, концентрации всех лучших человеческих качеств присущи не только тем, кто гениально создает материальные ценности, но и всем по-настоящему талантливым организаторам, руководителям, наставникам, продолжающим себя в делах близких, друзей, воспитанников, в их жизни, творчестве.
В моей как-то стремительно пролетевшей
жизни, наверное, как и у каждого, для меня было много яркого,
запоминающегося: «вожатство» в «Артеке», работа в школе, музыкальные
фестивали, служба в ансамбле песни и пляски СибВО, СУ «СК» Норильского
комбината, комсомольская, партийная, советская работа, занятие бизнесом,
банк известного олигарха, государственная служба...
И везде самое незабываемое – это люди. Разные: со своими достоинствами и
недостатками, сильные и слабые. Среди них те, кто остался навсегда в
памяти своей неординарностью, мощью, удивительным сочетанием способности
к высокой самоорганизации, жесткой концентрированной наступательности,
решительности в достижении определенной цели и умением, при этом,
сохранить в себе доброту, скромность и человеческое обаяние.
Таким был Борис Михайлович Благих.
Человек, к которому большинство близких мне людей относились с каким-то
благоговейным уважением. И в то время, когда он в своем кабинете первого
секретаря Норильского горкома партии строго, но, никогда не унижая,
«шлифовал, гранил для дальнейшего». И в то время, когда после
перенесенной тяжелейшей операции на изорванном жизнью сердце он гулял со
своей охотничьей лайкой вокруг дома на улице Урицкого в Красноярске.
Как бы ни было ему тяжело в этот момент, он останавливался и со словами
«Приветствую тебя» начинал разговор – не о себе, не о болезнях, не о
невзгодах возраста. Искренне, и это было явно видно, расспрашивал о
семье, работе. С благодарностью вспоминаю, когда в очередном разговоре
Борис Михайлович поддержал мои планы ухода из сферы предпринимательской
деятельности. Как показала жизнь, это было правильное для меня решение.
90-е годы…Страну лихорадило, великое государство рушилось… Понимая,
болезненность этой темы для Бориса Михайловича, в каждом разговоре как
можно старательнее обходил ее обсуждение…
Первая моя встреча с Борисом Михайловичем … 1975 год. Мне молодому
педагогу (завуч, и.о.директора школы) предложено стать секретарем
Норильского горкома комсомола. Все жизненные планы, опыт, способности,
друзья – в сфере народного образования. Иду по приглашению к Первому,
чтобы наотрез отказаться «от предлагаемой чести быть одним из лидеров
Норильской молодежи» (эту формулировку «изваял» бессонной ночью накануне
встречи).
Просторный, скромно обставленный кабинет, за столом – Борис Михайлович,
рядом у приставного столика чуть вальяжный Б. В. Гуськов, секретарь
горкома партии по идеологии и Василий Упиров, в то время первый
секретарь горкома комсомола, славный человек, любимый активом лидер. На
вопрос Бориса Михайловича о моем решении начинаю от волненья мямлить
придуманные слова своего отказа. Спокойно выслушав мое бормотанье,
спрашивает: «Валерий Геннадьевич, вы ведь коммунист?» «Да». «Вы
считаете, что партия хуже вас знает куда, на какие участки направлять
для работы свои кадры?». «Нет, не считаю». «Вот и хорошо, послезавтра
пленум, принимайте свой участок работы».
Три десятилетия прошло с того времени, но до сих пор помню его
серьезный, внимательный взгляд и неожиданно твердое пожатие руки. Эта
твердость ощущалась мною впоследствии в принятых им решениях,
требовательности к себе и к тем, кто работал рядом.
С этой твердостью он перечеркнул возможность моего переезда в краевой
центр в 1978 году. Так случилось, что в этот год мне довелось в качестве
приглашенного принять участие в работе Всесоюзного съезда учителей.
Общаясь с делегатами съезда, принимая участие в обсуждении острых
проблем на одной из его секций, я чем-то обратил на себя внимание
присутствовавших там краевых руководителей (хотел бы верить, своими
размышлениями в области подготовки педагогических кадров). Там же мне
было сформулировано интересное предложение, предполагавшее переезд в
г.Красноярск, перспективную организаторскую и научную работу, решение
семейных бытовых проблем. Как-то достаточно легко я дал свое согласие. И
механизм заработал. Я – в Норильске, жду. И вдруг – вызов к Первому.
Жестко: «Ездишь, нанимаешься на работу? Мне звонили, спрашивали мнение.
Ответил, что, в принципе с задачами справишься, но тебе есть еще, где
приложить силы в своей городской партийной организации. Иди, работай».
Через некоторое время я был назначен заведующим Домом политпросвещения
горкома партии. Вначале была обида, потом пришло понимание необходимости
партийной дисциплины в решении кадровых вопросов. И только впоследствии
я оценил мудрый опыт Бориса Михайловича, через который он пропустил
этот мельчайший жизненный эпизод и не остался равнодушным – наверное, я,
действительно, в тот момент не был еще готов к работе в условиях
жесткой психологической «пресс-атмосферы» краевого центра. В подобных
моментах проявлялось его бережное отношение к молодым кадрам партийной
организации – не мелочная опека, а постоянное внимание, поддержка и, при
этом, спрос за дело, что называется «по полной программе». Полагаю,
чувство благодарности к нему за его «индивидуальную школу», как и я, на
всю жизнь сохранят многие из того поколения молодого актива: В. Ф.
Лесун, А. А. Матейкин, Л. В. Плешков, В. Н. Павлов, В. Ф. Коленченко,
Г. А. Митусов, Ф. С. Царев, П. Г. Короткий и многие-многие другие.
Эта «школа » работала в сложном, напряженном режиме, свойственном всем
периодам Норильской истории: в этот момент реализовывался план
дальнейшего развития и освоения рудной базы, строился Надеждинский
металлургический, завтрашний день комбината обеспечивался внедрением
новых научно-производственных идей. Руководители комбината, горкома,
исполкома, предприятий, организаций в работе не считались со временем,
своим здоровьем. Для нас этот пример был руководством к личной
самоорганизации. Мы не представляли, что можно работать по-другому
Как уже говорилось, в процессе работы он со всей требовательностью
спрашивал за промахи и, наряду с этим, был снисходителен к «мелочам», а
главное, он старался быть объективным в оценке поступков и справедливым.
Мог, при необходимости, защитить… В 1981 году после приезда в служебную
командировку в Норильск заведующего отделом науки и учебных заведений
крайкома партии В.Н.Севастьянова, рассматривался вопрос о моем переводе
для работы инструктором в этом отделе. Для меня это было не только
высокой честью, но и возможностью реализации имеющегося потенциала на
новом уровне. Один из «доброжелателей» направил в орготдел крайкома
кляузу, как нынче принято формулировать, «порочащую мое достоинство».
Как потом выяснилось, Борис Михайлович, узнав об этом и, что называется,
владея вопросом, (а проще – прекрасно зная кадры своей городской
парторганизации), расставил все точки «над i». И здесь речь идет не
только о помощи. Защищая меня от навета, Борис Михайлович брал на себя
ответственность за мою предстоящую работу в краевом партийном комитете. С
благодарностью к нему вспоминаю эту ситуацию, его доверие ко мне.
Работая рядом, мы многому учились у Бориса Михайловича, порой, не
замечая этого, невольно копировали его сдержанность в общении с людьми,
негромкий голос в разговоре, опрятность, подтянутость, подчеркнутое
уважение в беседе и скромность. В таком небольшом закрытом городе как
Норильск все это невозможно было играть. Мы видели ту скромность и
доброту, которой были отмечены члены его семьи. Думается, что огромные
нагрузки в своей работе Борис Михайлович мог переносить во многом
благодаря тому, что рядом была его жена Александра Ивановна – светлый,
лучистый человек, обладающая удивительным обаянием.
Потеряв в 16 лет своего отца (он погиб на работе) я всегда обостренно
воспринимал искреннее внимание и поддержку старших по возрасту людей.
Наверное, и в этом кроется мое личное, возможно излишне эмоциональное,
отношение к Борису Михайловичу.
Не хотел, чтобы сложилось впечатление о какой-то особой расположенности
Бориса Михайловича лично ко мне, да и к другим «молодым функционерам».
Безусловно, в то время авторитет даже должности Первого был значителен
(в данный момент я не говорю о личном авторитете конкретного человека).
Никому из нас в голову бы не пришло беспокоить его по пустяку,
обратиться с непроработанным вопросом или присутствовать на планерке,
совещании, не владея цифровыми данными, информацией в пределах своей
служебной компетенции.
Он очень не любил и глупой инициативы «ради процесса». К примеру,
аксиомой была его установка, запрещающая отрывать работников структур
управления комбината, парткомов от основного дела ради сбора
второстепенных информаций, зачастую приходивших и «сверху». И еще. Он
очень резко реагировал на изредка возникающие (жизнь, есть жизнь, а
люди, есть люди) трения в отношениях работников аппарата горкома и
служб комбината: «Каждый выполняет свой участок работы, но делаем вместе
одно главное дело в интересах государства, в интересах людей».
Этим интересам, этим целям было подчинено все в то время. Они
декларировались, но и практическая деятельность была подчинена этим
приоритетам.
Норильская школа управления сформировала целую плеяду руководителей
высочайшего профессионального уровня, государственников в самом высоком
значении этого слова. Для нашего поколения такими были П. С. Федирко, Б.
И. Колесников. Таким был и остается в моей памяти Борис Михайлович
Благих.
Валерий СОЛОМЯННИК.
Красноярск.
Пресс-служба Красноярского крайкома КПРФ.
|
Публикации 
