ЕГО ПОЙМУТ ПОТОМКИ

Свою биографию Владимир Ильич Ленин писал лишь однажды. Весной 1917 года солдаты 8-й конноартиллерийской батареи написали в Петроградский Совет: «Ввиду того, что между солдатами батареи происходит много трений относительно Ленина, просим не отказать нам в скорейшем, по возможности, ответе. Какого он происхождения, где он был, если он был сослан, то за что? Каким образом он вернулся в Россию, и какие действия он проявляет в настоящий момент, т. е. полезны ли они нам или вредны? Одним словом, просим убедить нас своим письмом так, чтобы после этого у нас не было никаких споров, не теряли бы напрасно время и другим товарищам могли бы в состоянии доказать».

В. И. Ленин ответил: «Зовут меня Владимир Ильич Ульянов. Родился я в Симбирске 10 апреля 1870 года. Весной 1887 г. мой старший брат, Александр, казнен Александром III за покушение (1 марта 1887) на его жизнь. В декабре 1887 г. я был первый раз арестован и исключен из Казанского университета за студенческие волнения, затем выслан из Казани.

В декабре 1895 г. арестован второй раз за социал-демократическую пропаганду среди рабочих в Питере…». На этом рукопись обрывается… Итак, дворянин, сын довольно крупного чиновника (Илья Николаевич Ульянов имел чин действительного статского советника), закончивший с золотой медалью гимназию и получивший диплом первой степени юридического факультета Петербургского университета, преуспевающий помощник присяжного поверенного… Перед ним удобная обеспеченная жизнь, возможность получения больших чинов, в отдаленном, конечно, будущем, ведь из-за участия в студенческих волнениях он находился под негласным надзором.

Двадцатитрехлетний Владимир Ульянов выбрал свой путь, уехал в Петербург, имея явку в марксистский кружок студентов Технологического института. Затем будут «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», 14 месяцев одиночки, 3 года ссылки и 15 лет эмиграции. В Россию вернулся 3 апреля 1917 года. А в ночь с 26 на 27 октября II Всероссийский съезд Советов избрал его председателем Совета народных комиссаров.

Рабочий день председателя СНК с 9 утра до 3-х часов ночи, с перерывом на отдых и обед с 17 до 18 часов. Огромное количество дел требовало строжайшей организации труда. Рядом с кабинетом Ленина в зале заседаний почти ежедневно заседал Совнарком. (Все заседания шли после 18 часов, т. е. после окончания рабочего времени).

За регламентом Владимир Ильич следил строго. Любителям поговорить напоминал: «Тут, товарищи, не митинг, агитацией заниматься нечего, нужно говорить только дело».

При этом Ленин не навязывал участникам заседания своего мнения. «Владимир Ильич никогда не решал вопросы, в которых был заинтересован коллектив, единолично, как председатель Совнаркома», – вспоминала Л. А. Фотиева.

Он поощрял инициативу каждого работника не давил своим авторитетом, а убеждал. На заседании СНК, совета Обороны, ЦК все выступающие свободно высказывали свои мнения по обсуждаемому вопросу.

…«Не надо видеть «интригу» или «противовес» в инакомыслящих или инакоподходящих к делу, а ценить самостоятельность людей» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., т. 54, с. 73).

«Все вопросы решались голосованием. Нередко происходили ожесточенные споры; случалось, что большинством членов СНК принималось решение, с которым Владимир Ильич не был согласен. Он безоговорочно подчинялся большинству. Однако если вопрос имел принципиальное значение, Ленин продолжал отстаивать свое мнение, переносил вопрос в высшую инстанцию, во ВЦИК, в Политбюро, на Пленум ЦК и иногда доходил до съезда партии», – вспоминала Н. К. Крупская.

Ленин обладал огромным авторитетом в партии и в стране, но даже, когда вопрос стоял о жизни и смерти Советской власти, он не считал для себя возможным перешагнуть через дисциплину, нарушить закон. «Ибо если мы учим дисциплине рабочих и крестьян, то мы обязаны начать с самих себя» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., т. 50, с. 62 – 63).

«23 мая 1918 г.

Управляющему делами СНК Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу. Ввиду невыполнения Вами настоятельного моего требования указать мне основание для повышения мне жалования с 1 марта 1918 г. с 500 до 800 руб. в месяц и ввиду явной беззаконности этого повышения, произведенного вами самочинно по соглашению с секретарем совета Николаем Петровичем Горбуновым, в прямое нарушение декрета Совета Народных Комиссаров от 23 ноября 1917 г., объявляю вам строгий выговор» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., т. 50, с. 79).

История появления этого документа такова. Горбунов доложил Ленину о повышении жалования наркомам и членам коллегии и предложил направить по этому поводу письменные запросы. Владимир Ильич не согласился, он знал, как плохо живут наркомы, но нарушено постановление СНК. И тогда объявил выговор Бонч-Бруевичу за повышение зарплаты Председателю СНК. Наркомы сделали выводы сами.

Но, зная людей, которые работают вместе с ним, Ленин понимал, что если возник вопрос о повышении жалования у них, всю жизнь существовавших на медные гроши, значит жить действительно не на что. И Ленин предложил наркому финансов И. Э. Гуковскому пересмотреть вопрос о повышении жалования наркомам и их коллегиям.

Послеоктябрьский период стал, по выражению Скрыпника, «временем неудержимого паломничества к Ленину». Телефонист Совнаркома П. Д. Дмитриев вспоминал: «У нас в оперативной комнате, рядом с кабинетом Ленина, была черная доска вроде классной. На ней мы записывали наркомов на прием к Ильичу, точно указывая часы и минуты. Бывали и внеочередные приемы. Например, звонит Цюрупа, спрашивает у Ильича, может ли он принять иваново-вознесенских рабочих по продовольственным и другим вопросам. Владимир Ильич обычно отвечал: «Принять вне очереди».

«Чем велик Ленин? – писал один из многих ходоков крестьян О. И. Чернов. – А вот чем. Он не меня, конечно, слушал, как персону необыкновенную, а через меня он слушал все крестьянство».

«Удовлетворить желание беспартийного крестьянства…», – так Ленин начал «Предварительный черновой набросок тезисов насчет крестьян».

«Я знаю, что он любил людей, а не идеи», – писал Горький.

С. И. Гусев рассказывал, что вскоре после Октября в Петроградский Военно-революционный комитет, секретарем которого он был, зашел Ленин. Он очень торопился, передал какие-то распоряжения, подозвал Гусева и сказал ему, что его крайне тревожит судьба Г. В. Плеханова, как бы с ним чего не случилось, и он просит Гусева непременно его разыскать и принять меры к его охране.

…После того, как Гусев установил, что Плеханов живет в Царском Селе, Ленин попросил его наладить (так чтоб Георгий Валентинович не знал) передачу ему продуктов и теплых вещей. Когда Советское правительство переезжало в Москву, Ленин специально напомнил Гусеву, чтобы тот продолжал заботиться о Плеханове.

Фактов заботливого отношения Ленина к людям известно много, но это не означало отсутствия спроса за порученное дело. Сердился Ленин, особенно в Совнаркоме, редко, но сердился крепко, выражений при этом не выбирал, с его уст тогда слетали всякие слова, типа: «советские сановники, у которых ум за разум зашел» (вспоминал А. В. Луначарский).

Ленин жил в жестокое время, когда революционерам, даже самым большим гуманистам среди них, приходилось, как образно выразился один рабочий-большевик «держать душу за крылья». Приходилось ли самому Ленину «держать душу за крылья»? В Горках, будучи уже неизлечимо больным, он, лаская чьих-то детей, говорил: «Вот эти будут жить уже лучше нас; многое из этого, чем жили мы, они не испытают. Их жизнь будет менее жестокой. А все-таки я не завидую им. Нашему поколению удалось выполнить работу, изумительную по своей исторической значительности. Вынужденная условиями, жестокость нашей жизни будет понята и оправдана. Все будет понято, все!» (Воспоминания о В. И. Ленине, т. 2, с. 262).

В. И. Ленин надеялся, что его поймут потомки, но, как показала жизнь, поняли далеко не все. Сегодня уже трудно вспомнить, кто первым начал сбрасывать Владимира Ильича Ленина с корабля современности. Обиднее всего то, что среди этих людей немало бывших аллилуйщиков – Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Е. Яковлев и другие ваятели великого образа в советские годы, а теперь не пишущие с прежним придыханием о Ильиче, не заслонившие своей грудью Ленина от нападок. А напротив…

Почему их охотно слушают и даже аплодируют? Да по незнанию. Не зная наследия Ленина, на Владимира Ильича нападают не впервые. В доказательство можно привести строки А. М. Горького, написанные в январе 1924 года:

«Разумеется, я не могу позволить себе смешную бестактность защиты Ленина от лжи и клеветы. Я знаю, что клевета и ложь – узаконенный метод политики, обычный прием борьбы против врага. Среди великих людей мира сего едва ни найдется хоть один, которого не пытались бы измазать грязью. Это всем известно.

Кроме этого, у всех людей есть стремление не только принизить выдающегося человека до уровня понимания своего, но и попытаться свалить его под ноги себе, в ту липкую, ядовитую грязь, которую они, сотворив, наименовали «обыденной жизнью».

Но сегодня нужно и должно допускать эту «бестактность» – Ленин в нашей защите нуждается! И в защите, и в разъяснении, новом, более глубоком прочтении и понимании, привнесении в современный день…

Как тут снова не вспомнить трибуна революции В. В. Маяковского:

«Коротка
        и до последних мгновений
нам 
     известна
                жизнь Ульянова.
Но долгую жизнь
          товарища Ленина
надо писать
            и описывать заново».