1.3. Наследие

1.3.1.«Если попытаться определить, что принесла с собой первая «путинская республика», то, очевидно, следует начать с обзора того, что президент получил в наследство от своего предшественника, выдвиженцем которого он стал», - писала Елена Шестопал [1].

С этим нельзя не согласиться. Но мы пойдем еще глубже, с того, что получали путинские предшественники.

1.3.2. Первым был Михаил Горбачев. Михаил Сергеевич, не имея необходимых личных качеств и способностей государственного управления, пришел к высшей власти в Советском Союзе, когда страна нуждалась в серьезных и продуманных реформах.

На фоне старых, больных и косноязычных других членов Политбюро ЦК КПСС, Михаил Сергеевич, конечно, смотрелся очень хорошо. Страна вздохнула с облегчением. Наконец-то правителем стал достойный! Даже рождаемость в первые годы горбачевского правления существенно поднялась, так люди были уверены в светлом будущем! Казалось, все дальше будет хорошо.

Но оказалось, что только казалось. Горбачев попытался реформировать страну без разумного плана и опираясь на советы противоречивых советчиков. Не обладая необходимыми качествами и способностями, он постоянного менял направления деятельности, не добиваясь, как правило, положительного результата. Важные вопросы экономического состояния страны были преданы забвению в угоду сомнительным и непродуманным политическим реформам.
 

Постепенно в стране нарастали кризисные явления, возникла тенденция распада страны. Горбачев все больше терял ориентировку, чувствуя угрозу своей личной власти. Он неадекватно реагировал на созданные им же проблемы.

Стремясь выглядеть миротворцем, он все меньше и неохотнее шел на применение силовых методов подавления нарастающих экстремистских настроений. В результате национальные и социальные конфликты, которые можно было предотвратить или хотя бы пресечь «малой кровью», все время нарастали и требовали все большую «кровавую подпитку». Горбачев же, тайно и неохотно давая указания пресекать конфликты, тут же отказывался от своих слов, вызывая недовольство исполнителей.

Теряя авторитет и уважение внутри страны, Горбачев все больше пытался заменить свои внутриполитические провалы внешнеполитическим успехами. Он надеялся за счет западных подачек ослабить недовольство населения Советского Союза и тем самым удержаться у власти.

Страны Запада (прежде всего США), реально понимая кризис Советского Союза и учитывая личные качества Горбачева, стали втягивать советского лидера в осуществление своих замыслов по ослаблению Советского Союза. При этом они оказывали ему виртуальную поддержку, выискивали внутри страны лиц, способных содействовать ослаблению СССР, поддерживали их и подталкивали Горбачева к действиям объективно опасным для нашей страны. Михаил Горбачев все больше и больше шел на уступки Западу.

Фактически произошло постепенное превращение Горбачева в агента влияния Запада. Он стал оказывать реальную помощь Западу в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Советского Союза.

Горбачев осознавал общественную опасность своих действий и бездействий, предвидел возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желал их наступления или, не желая того, сознательно допускал эти последствия либо относился к ним безразлично, стремясь, прежде всего, удержаться у власти.

Часть горбачевского окружения, подобранная им же, понимая опасность для страны его курса, попыталась исправить ситуацию. Но, не обладая сплоченностью и решительностью, они провалили свой же замысел. А Горбачев предательски избавился от них, обвинив в измене Родине.

Лишившись тем самым части своего окружения, тесно связанной с силовыми структурами, Горбачев потерял остатки авторитета и влияния на эти структуры. Он пошел на еще большие уступки Западу, надеясь вновь получить столь необходимую ему поддержку. Запад же, получив от действий Горбачева  необходимые для себя последствия, уже стал переориентироваться на новые политические фигуры, надеясь окончательно добить Советский Союз.

1.3.3. Понимая вышесказанное, внутриполитические конкуренты советского лидера воспользовались ослаблением Горбачева и отстранили его от власти. В результате Советский Союз окончательно распался, а Горбачев, в нарушение Конституции СССР, даже не принял надлежащих мер по спасению СССР, опасаясь за себя в случае провала попытки пресечь развал страны.

«Наследником» Михаила Сергеевича стал Борис Николаевич. «Великая Россия поднимается с колен», - сказал Борис Ельцин при вступлении в должность Президента РСФСР 12 июля 1991 года [2]. Красиво сказано, а сделано…

«Борис Ельцин унаследовал нездоровое государство и нездоровое общество, ему было так трудно провести реформы. В то же время Ельцин и его министры и сами не предприняли никаких шагов, чтобы исцелить общество и государство. При них государство стало более коррумпированным, более тяжеловесным, более безответственным» [3].

Однако, некоторых это устраивало. «Янки поддерживают Ельцина, выброшенного Горбачом в Госстрой СССР, - писал Максим Калашников. - Они чувствуют: Ельцин – это то, что им надо. Патологически властолюбивый, способный только ломать. И в то же время, трусливый, привыкший тянуться в струнку перед начальством. Давно не читавший книг, с мозгами примитивного динозавра, он, встав во главе страны, уподобится безмозглому ящеру, запущенному в великолепный храм. Он изгадит и растопчет все прекрасное, тонкое, бесценное, созданное трудами многих поколений русских. Потому что рядом с ним пойдут чубайсы. И этот Ельцин станет покорно вытягиваться перед Вашингтоном, подсознательно видя в нем новые ЦК КПСС и Политбюро» [4].

1.3.4. Параллельно с политическими изменениями шли экономические. Как уже говорилось, начало некоторых крупных капиталов ведется еще со времен так называемого застоя. Но тогда это было скромное и не выпячиваемое обогащение. Слово «капитализм» тогда не произносилось и признавалось плохим понятием. Хотя приватизация общественной собственности, по сути, уже началась. Лиха беда начало.

В 1988 году Горбачев, видя неудачу своего «ускорения» стал поспешно искать новые пути. Одним из них стало разрешение кооперации, получастных структур, которые, как правило, создавались при государственных предприятиях. Используя преимущества социалистического предприятия, в целях личного обогащения кооперативы сделали свое черное дело. Создать действительно эффективное мелкое производство руководство Советского Союза не смогло.

Зато сумело продолжить ползучую капитализацию страны. Так скромно и неприметно создавались советские богачи. Пока еще небольшие. До ельцинских олигархов им было как лягушке до луны. Но процесс уже пошел.

«Закон… о кооперации положил начало бурному созданию теневой экономики, которая в конце концов задушили в своих объятиях экономику социалистическую»[5]. А ведь дало не в кооперативах, дело в людях, которые находились у власти и не превратили кооперативное движение в рычаг исправления нездоровой экономики, как это планировалось. Пирамида власти была почти вся нездоровой и неспособной исправить ситуацию. Способной она была только для личного обогащения.

1.3.5. Такой наша страна подошла к 1992 году. «В это время в России полным ходом шла «демократическая» революция, начатая Б.Н. Ельциным и его сподвижниками после провала августовского путча 1991 года» [6].

В романе «Двенадцати стульях» знаменитый литературный герой Остап Бендер назвал своего напарника Воробьянинова гигантом мысли и отцом русской демократии. Это той демократии, которая была до 1917 года. Конечно, это была насмешка.

Отцом русской демократии после 1991 года можно было бы назвать Бориса Ельцина. И это было уже более серьезно. Без авторитета Ельцина люди, которые называли себя демократами, к власти, скорее всего бы не пришли. Именно он обеспечил им победу. По большому счету, он был похож в этом на Ленина, который обеспечил победу большевикам. С той лишь разницей, что Владимир Ильич и создал большевизм, а демократизм Ельцина создали демократы.

На самом деле демократизма особого у первого российского президента не было. Была просто жажда власти и обида, отодвинутого от ее вершины. «Ельцин -  в чем-то похож на Ленина: изворотливостью, маневренностью в целях удержания власти», - сказал Евгений Михайлов, будучи губернатором Псковской области [7].

Все вполне естественно и вполне объяснимо. Жажда власти была и у Ленина. Последний, видя недостатки (подлинные и мнимые) царской России, имел весьма смутное и искаженное представление об управлении государством, по ходу дела он менял свои представления (экспериментировал над страной), не обращая особого внимания на боль, кровь и страдания людей. Он ведь работал на будущее, где же ему о настоящем. И в этом Борис Николаевич был похож на Владимира Ильича.

Но и в этом сходство было не полным. Уже в своей второй книге «Записки президента» Ельцин написал в самом конце, что его целью является спокойствие России [8]. Ленин хотел, так как он хотел. Маниакальная идея построения светлого будущего для всего мира – вот суть ленинских прожектов. Надо сказать, что политически одержимые обычно и приходят к власти в ходе революций. Революции – это время для таких, также как весной и осенью наступает время для других, когда обостряется активность у психических больных. По-другому почти не бывает. «…Революция это всегда нехорошо и всегда чревато негативными последствиями», - написал Александр Лебедь [9].

Если Горбачев плохо понимал экономическую теорию, то Ельцин понимал ее еще хуже. Но Михаил Сергеевич не любил рисковать, а Борис Николаевич был склонен к рискованным мероприятиям, подаваясь обаянию молодых реформаторов, которые напевали ему в ухо песенки о быстром и эффективном экономическом чуде. Собственно говоря, Ельцину, еще более чем Горбачеву, нужно было на что-то решаться, ибо его предшественник завел страну в еще более крутой кризис, по сравнению с тем, что сам получил в 1985 году. Гораздо более крутой. И первый российский президент решился доверить свою судьбу (на это он имел право) и судьбу страны (а вот на это ему народ согласия не давал) в руки гайдаровской команды, молодых и совершенно не имеющих практического опыта реформаторов.

Вот мнение, написанное первоначально для зарубежного читателя: «…Основой для экономического и демографического спада России стали действия «молодых реформаторов» и «демократов» – группы, во главе которой стояли Егор Гайдар и Анатолий Чубайс.

Во-первых, в 1992 году демократы отпустили цены до проведения приватизации и тем самым вызвали гиперинфляцию. За несколько недель сбережения подавляющего большинства граждан страны превратились в прах, уничтожив надежду построить новую Россию на фундаменте сильного внутреннего рынка.

Во-вторых, демократы субсидировали коммерсантов – молодых людей со связями, которые сколотили состояния, взяв на себя роль торговых государственных монополий и нажившись на огромной разнице между старыми внутренними ценами на российские товары и ценами мирового рынка.

В-третьих, вслед за гиперинфляцией, уничтожившей сбережения россиян, ваучерная приватизация Чубайса в 1993-1994 годах была проведена некомпетентно. В большинстве случаев граждане просто продали свои ваучеры за несколько долларов брокерам либо бездумно вложили их в пирамиды, вскоре лопнувшие. Мог возникнуть мощный класс акционеров, но этого не произошло: промышленный активы России вследствие приватизации Чубайса оказались в руках коррумпированных директоров предприятий либо в руках новых московских банков.

В-четвертых, Чубайс и его сподвижники субсидировали эти новые банки, давая им ссуды Центрального банка по отрицательным (для государства) процентным ставкам, передавая им счета государственных учреждений и организуя рынок государственных ценных бумаг в угоду этим банкам.

Наконец, при проведении в 1995-1997 годах залоговых аукционов оставшиеся сокровища российской промышленности Чубайс распродал по номинальным ценам группке своих» [10].

Это, разумеется, одна из точек зрения. Мало того новейшая российская история знает не мало примеров, когда грязью обливаются вполне здравые начинания. Но то начинание 1992 года кончилось трагедией для страны и для большинства ее обитателей. Тут двух мнений быть не может. Результат был налицо.

Такой была «демократическая» революция. «Ее основной целью была забота не об интересах русского народа, а о том, чтобы сделать привилегии номенклатуры высшего, среднего и низшего звена пожизненными. При советской власти эти привилегии были временными – после ухода на пенсию чиновники, как правило, теряли большую часть своих благ. Кроме того, члены Политбюро ЦК КПСС были просто нищими по сравнению с новыми русскими, в состав которых входят в основном старая номенклатура, их дети и родственники, аферисты, сумевшие доказать, что их услуги необходимы власть имущим, или бизнесмены, приватизировавшие за бесценок национальные богатства, а также просто уголовники» [11].

«Из обиженных и лукавых коммунистов вызрела гвардия нового режима» [12]. «В конечном счете, - писал А.В. Зберовский, - все ограничилось изменениями в условиях жизни самой элиты, которой уже надоел сталинско-андроповский аскетизм, которая хотела разнообразно питаться, ездить за границу и вкусить всех прелестей «сексуальной революции». И все. То, что тогда громко называлось «реформами», по моему мнению, свелось только к перекраске фасада здания под названием «Россия» и закреплению за представителями партийно-советской и хозяйственной номенклатурой и их детьми той собственности, которую они уже и так контролировали, являясь раньше просто директорами и высшими чиновниками. Блестяще проведенная в этих целях гениальным Анатолием Чубайсом приватизация поставила точку в реформах Бориса Ельцина. Он сделал свое дело, подержал в руках власть, вошел в историю и мог дальше просто почивать на лаврах. После него остались олигархи, региональные чиновные «короли», преступные группировки, и миллионы людей искренне верящих в то, что реформы на самом деле идут и жизнь обычных россиян скоро улучшиться. Однако все эти люди просто плохо слушали телевизор. Призыв «К реформам!» уже в середине девяностых сменился благозвучным чиновным тостом «Ну, за стабильность!», со всеми вытекающими из этого последствиями» [13].

Получать информацию о коррупции и казнокрадстве среди своего окружения вряд ли доставляло радость президенту РФ. Воспитанный и сам долго воспитывавший других на идеалах коммунистической скромности, он ведь обещал осчастливить народ. А тут сообщают, что осчастливливается только кучка олигархов. Кому это понравится?

Впрочем, некоторые пытались оправдать результаты приватизации. Березовский, например, писал: «Бессмысленно обсуждать, справедливо или нет была перераспределена государственная собственность. Конечно же, несправедливо. Передел собственности не бывает справедливым никогда» [14].

Может быть и так. Но зато этот передел мог бы быть эффективным для экономики страны. Такое иногда бывало. Но такого не было в ельцинской России.

Другие апологеты приватизации доказывали: «Передел собственности – безусловная экономическая революция. Как и в каждой революции, без издержек не обойтись. Но приватизация постепенная, не обвальная – это затягивание нашего и без того затянувшегося пребывания в трясине. Это ж не на твердой почве, удобно расположившись, ждать лучших времен. Трясина – она засасывает. Еще китайцы учили: нельзя, жалея кошку, отрезать ей хвост по частям маленькими отдельными кусочками. Ведь каждый раз  - новая боль. Лучше сразу – взял и отрезал. Если уж положено кошке ходить с коротким хвостом» [15].

Определенная логика в этих словах, написанных в середине 1994 года, есть. Но позже оказалось, что приватизация не превратила страну в экономического гиганта. И потому, возникает сомнение, что кошке положено ходить с коротким хвостом. Это, во-первых. А, во-вторых, кто сказал, что хвост нужно было отрезать весь, может быть чуть-чуть отрезать и вполне достаточно? В Китае, например, именно так и поступили. Но нам азиатский опыт показался неподходящим. Куда там, мы же европейцы!

Ой, ли! Мы больше оказались похоже на туземцев, которым показали морковку и подло обманули. А пока обманывали одних (миллионы), богатели другие (единицы).

Время было тогда такое, когда огромные деньги валялись под ногами. По стране несколько влиятельных сил соперничали в установлении контроля над бывшей общенародной собственностью, в одночасье ставшей объектом растаскивания (разворовывания, приватизации, прихватизации, слова можно поставить разные, суть будет одна). Это красные директора, комсомольские мальчики, спортсмены и профессиональные преступники. Иногда эти силы переплетались, но чаще соперничали.

Красные директора имели наибольшие возможности, но были не так энергичны, а, может быть, и были скромнее. Комсомольские мальчики были энергичны, наглы, но имели меньше возможностей, и больше других боялись за свою жизнь. Именно эти две группы были на виду, особенно комсомолята.

Для последних еще в начале горбачевского правления была открыта зеленая улица в виде центров научно-технического творчества молодежи. «Эти многочисленные центры получили определенные льготы, поскольку задумывались как площадки для внедрения научно-технических достижений, для развития технической мысли, для поощрения активности молодежи…Появление «комсомольской экономики», центров научно-технического творчества молодежи дало возможность лучшим, наиболее активным представителям интеллигенции начать коммерческую деятельность. И эти бывшие лаборанты, научные сотрудники на первых порах зачастую очень преуспевали, у них появилась легальная возможность заработать больше деньги» [16].

Разумеется, еще больше зарабатывали сами комсомольские организаторы ЦНТТМ, которые кровными узами были связаны с коммунистической номенклатурой.

Обратим внимание на то кто пришел к богатству в новой России. Разные люди. Но «почти сплошь детки из семей высоких партийных чинов, советских военноначальников, дипломатов, журналистов. Казалось бы, с молоком матери всосавшие государственнический «имперский» дух и призванные стать сторожевыми псами «красной империи». Ан нет, элитных отпрысков, вскормленных «командной» системой, потянули к западным либеральным свободам, к разгосударствлению всего и вся, к пониманию государства всего лишь как «ночного сторожа» на тотальном рынке, «невидимая рука» которого сама все расставляет по местам, воздает каждому – по умению «крутиться»…» [17].

Одни (комсомолята) выступали в роли реформаторов и одновременно создавали собственные капиталы. Другие (красные директора) имели полные возможности приобрести в собственность то, что им доверили управлять прежние коммунистические власти. Эти группы казались основными соперниками.

Но быстро выяснилось, что есть и другие силы (особенно на периферии). Спортсмены имели меньше возможностей, чем комсомолята но были гораздо смелее. Такими же, как спортсмены, были и профессиональные преступники (преступные авторитеты).

Последние были безудержно наглы и прошли суровую школу выживания. Они приступили к растаскиванию чуть позже, чем красные директора и комсомольские мальчики. Но были дерзкими и бесцеремонными до предела. Собственно говоря, предела у них не было. Они несли беспредел в конкурентную борьбу по растаскиванию общенародной собственности. Куда до них было директорам и комсомолятам!

 В стране создавалась ситуация, когда именно профессиональная преступность стала подбираться к самым лакомым кусочкам от бывшей общенародной собственности.

«…Параллельно с появлением первых богатых появился и криминал, возглавляемый «старыми», еще советских времен, урками,  и начал охоту на богатых» [18].

Это не устаивало многих. Следует отметить, что красные директора и комсомолята имели слишком тонкую кишку, чтобы подставлять себя под пули преступных авторитетов. Жизнь они изучали не в тюремных университетах. И потому боялись ее потерять. «Большая бандитская война в России – это настоящий эпос!» [19].

Происхождение термина «великая криминальная революция» не ново. Применительно к России его использовал Станислав Говорухин. В 1994 году была опубликована его книжка с таким названием. Он писал: «В стране происходит криминальная революция. Вернее, она завершается. Победой революции может считаться окончательное построение уголовно-мафиозного государства» [20].

Российские реформы были сориентированы на западные общественные ценности. Либерализация цен, приватизация и другие крутые меры вконец разбалансировали экономику и финансовую систему страны, породили стихийный (дикий) рынок, вызвали обнищание подавляющей части населения и невиданно бурную криминализацию общества [21].

Косвенно это признавали многие (разумеется, кроме тех, кто несет ответственность за свое творение).

«В Москве теперь не бывает дня без разборок,  «наездов» на офисы и бизнесменов, взрывов и стрельбы, - писала одна из российских газет в августе 1994 года. - За поиском справедливости, возможностью отомстить, предупредить зарвавшихся конкурентов бизнесмены новой формации часто идут к авторитету из группировки» [22].

«…Криминализация нашей жизни становится национальной проблемой», - например, констатировали в начале 1995 года [23]. Люди боятся выйти на вечернюю городскую улицу, бизнесмены покорно платят дань рэкетирам, а власти скуплены на корню. Кажется, от подъезда нашего дома до государственных канцелярий и кремлевских кабинетов все находится под криминальным колпаком [24].

 «Иллюзорное чувство безопасности, присущее нашему человеку в годы развитого социализма, - писали тогда, - под давлением опыта жизни и информации о фактах разгула преступности сегодня окончательно улетучивается. Человек ощущает свое бессилие и перед бандитом, и перед представителем власти. Последние же не чувствуют никаких обязательств перед гражданами. В Зеленограде милиционеры жестоко избили ни в чем не повинных людей, одному даже прострелили грудную клетку. Одного из милиционеров обещали наказать «за превышение полномочий». Иными словами, его наказывают не за ущерб, нанесенный здоровью и достоинству граждан, а за то, что он подвел своих начальников» [25].


-----------------------------------------------------------------------------

[1] Шестопал Е. Парадоксы Владимира Путина. «Российская газета», 25.05.04, С. 10.

[2] Зернистые мысли наших политиков. М.: Эксмо, 2004, С. 76.

[3] Хлебников П. Крестный отец Кремля Борис Березовский или История разграбления России, М.: Детектив-Пресс, 2001. С. 318.

[4] Калашников М. Битва за небеса. М.: Крымский мост-9д, 2001. С. 556.

[5] Лимонов Э. Охота на Быкова: расследование Эдуарда Лимонова. Санкт-Петербург: Лимбус Пресс, 2001. С. 67-68.

[6] Шевченко Г. А. Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века. М.: Центрполиграф, 2004. С. 297.

[7] «Наш современник», 1997, N 12, С. 217.

[8]  Ельцин Б.Н. Записки президента. М.: Огонек, 1994. С. 397.

[9] Лебедь А. И. За державу обидно…. М.: Московская правда. 1995. С. 373.

[10]  Хлебников П. Крестный отец Кремля Борис Березовский или История разграбления России, М.: Детектив-Пресс, 2001, С. 13-14.

[11] Шевченко Г. А. Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века. М.: Центрполиграф, 2004. С. 297.

[12] Баранец В. Н. Ельцин и его генералы: Записки полковника Генштаба. М.: Совершенно секретно, 1998. С. 57.

[13] Зберовский А. В. Книга выздоровления России. Красноярск. 2003. С. 9.

[14] «Красная площадь», 2003, N 1, С. 2.

[15] «Новое время», 1994, N 27, С. 7.

[16] Бунич А. П. Осень олигархов. История прихватизации и будущее России. М.: Яуза, Эксмо, 2005. С. 53.

[17] «Красноярский рабочий», 18.07.03, С. 2.

[18] Лимонов Э. Охота на Быкова: расследование Эдуарда Лимонова. Санкт-Петербург: Лимбус Пресс, 2001. С. 311.

[19] «Молодая гвардия», 2005, N 3, С. 5.

[20] «Наш современник», 1994, N 5, С. 120.

[21] Теория государства и права. Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. М.: Норма-Инфра.М, 2000. С. 200

[22] «Труд», 17.08.94, С. 2.

[23] «Известия», 27.03.95, С.2.

[24] «Известия», 18.10.94, С.1.

[25] «Новое время», 1995, N17, С. 15.