«Да разве это жизнь теперь?»

Мы, старики, очень мешаем сегодня не только врачам, но и работникам коммунальных служб и судьям

Уважаемая редакция газеты «За Победу!»!
Прочла я в конце января большое повествование в вашей газете «Сердце, как хорошо, что ты такое…» о том, как пожилой и больной человек боролся за свои права. С одной стороны, меня вдохновил этот рассказ – мой земляк добился справедливости, а с другой – расстроил, ведь я бьюсь уже несколько лет по двум своим печалям, и пока ничего не получается. И села вам писать. Достала пачку документов весом, наверное, уже с килограмм – все мои квитанции об оплате коммунальных и ремонтных услуг, чеки купленных материалов для ремонта, акты о затоплениях, показания свидетелей, заявления в суд… Вспомнила всё.

И случился очередной приступ больного сердца. Вызвала «скорую помощь». Мне поставили уколы, назначили препараты. Сказали, что на следующий день придёт мой участковый врач из поликлиники № 1 городской больницы № 1 – О. В. Манаева. Но я её не дождалась ни на завтра, ни на послезавтра…

Почти через неделю пришла другая врач – И. В. Чагава, забраковала назначенные лекарства, так как мне, по её мнению, стало хуже именно от них… Через день только прислала медсестру с рецептами на новые препараты. Но снова повысилось давление. Снова «скорая», за ней – реанимационная бригада. И снова: «Завтра придет участковый врач…». Её же всё нет. Поползла к ней сама, не дошла до кабинета, завалилась на кушетку в коридоре поликлиники…

Так за десять дней февраля я не получила должной медицинской помощи и не смогла написать вам письмо.

Отлегло немного. Прежние назначения выполняю и по рецептам газеты «ЗОЖ» отвары делаю и пью. Села сейчас снова вам писать, достала документы. Среди них попались фотографии. Глянула на одну, вторую… Зацепилась мыслью за одно событие жизни, другое…

Я родилась в Каратузском, отец был директором МТС, и у него была броня, но он ушел на фронт. И в 1944 году нам сообщили, что Фирсов Дмитрий Данилович пропал без вести. А нас, детей, в семье было семеро: три отцовских, два материнских и два общих ребёнка. Мама получала пособие за погибшего кормильца. Трудно нам было, но мы выросли, стали уважаемыми людьми. Сейчас осталась я одна из нашей большой семьи.

Смотрю на фото. Вот с подружками в Миндерле. Мы как подружились в юности, так и поддерживали друг друга всю жизнь. Вот в общежитии Красноярского комбайнового завода. Вот на демонстрациях среди рабочих моего первого сборочного цеха, начальником которого был Вячеслав Александрович Кытманов. Помните песню про «ту заводскую проходную, что в люди вывела меня»? Мы с девчонками её так любили! Ведь действительно завод помог мне стать эрудированным, образованным человеком, специалистом, передовиком производства. Я пришла работать сюда в 1956 году. Сразу убедили, что надо учиться в школе рабочей молодёжи № 12. Закончила. «Теперь иди на курсы бухгалтеров». И их прошла, пять лет проработала бухгалтером-расчетчиком. Потом техникум закончила. Стала работать в отделе главного технолога. Потом заочно училась в Московском машиностроительном институте. Работала ведущим технологом – уже в Средней Азии, в Ленинабаде, куда поехала к сестрам, потому что у меня развилась аллергия на сибирские холода. Там моё состояние здоровья намного улучшилось. Работала уже инструктором в обкоме госторговли потребкооперации. Получила ещё одно высшее образование, закончив филиал Душанбинского педагогического института. Подрабатывала экскурсоводом (и по возвращении в Красноярск – тоже, возила гостей города по Ленинским местам, вела обзорную экскурсию).

При Советской власти желание учиться всегда приветствовалось, принимали на заочную учебу без проблем – только пожелай. Это сейчас – не заплатили родители деньги, студента и отчислят. А мы, босоногие дети войны, дети погибших отцов, становились инженерами и литераторами, летчиками и  агрономами. Помню, идём пешком от проходной комбайнового завода до улицы Калинина, до кинотеатра «Космос», а там танцы в разгаре… Танцуем до трёх-четырех утра, а утром надо в ШРМ идти, так вставали и учились… В общем, росли и развивались вместе со страной.

После возвращения в Сибирь я стала работать на красноярском заводе РТИ начальником смены. Работала и в Октябрьском отделении Госстраха, во Всероссийском открытом пенсионном фонде… Всегда во всех коллективах получала премии и подарки к праздникам и юбилейным датам – как передовик производства (в советские годы и эти слова звучали как награда). 

И не думала я, что когда-то мы в своей стране будем лишены всех прав… Ведь уже рассказала вам, какое у нас сейчас бесплатное медицинское обслуживание. По состоянию здоровья сегодня нуждаюсь в посторонней помощи, так я её добиться не могу. Для усиления группы инвалидности меня обследуют в районной поликлинике, по моему настоянию – в Сибирском клиническом центре Федерального медико-биологического агентства, в городской больнице № 1, ставят и уточняют диагнозы, одни врачи подтверждают, что без посторонней помощи мне трудно себя обслуживать, другие оставляют этот вопрос без ответа, и МСЭК не может принять окончательного решения. Теперь вот предстоит очередное дообследование. Как набраться сил на него? Меня поддерживают, за лекарствами ездят подружки юности, как, например, Людмила Соколова-Хрусталёва. Но их всё меньше на земле… И немудрено при нынешней жизни, когда врача не дозовешься, когда перед пустой больничной палатой тебе однако упорно твердят: «Свободных мест нет», когда за обследование головы в открытую просят 1 800 рублей, иначе «поставим на несколько месяцев в очередь». А то и резанёт за спиной: «Она еще не подохла?».

Да, живые старики, мы очень мешаем сегодня не только врачам, но и работникам коммунальных служб и судьям. Я уже начала вам рассказывать о своей второй печали – затоплениях моей квартиры с верхнего этажа, жильцами 49-й квартиры. Я сделала уже четыре ремонта по этой причине. Только в ноябре 2009 года закончила очередной, как в декабре снова затопили. Хозяйку 49-й квартиры я не вижу, так как она жильё сдает, и вот её жильцы по каким-то причинам устраивают моим чистеньким, нарядным после капремонта кухне и ванной комнате очередной грязно-горячий душ, после которого стены и потолок чернеют, мебель и ламинат вздуваются пузырями. Да ещё когда я лежу в больнице и сразу не могу принять меры! Представляете запах гнили, когда я через три недели вхожу в сырую квартиру? Обращения в мировой суд безрезультатны. Да, есть свидетельские показания соседей, цветные снимки, есть документы из ООО «Коммунальное обслуживание и строительство», ООО «Управляющая компания «Центржилсервис», приходит на заседание суда представитель техотдела последней  М. В. Бочурин и дает показания, выступают соседи. Но в процессе заседания настойчива и активна адвокат ответчицы, а судья И. К. Ломако ведет себя безучастно и вскоре уходит в декретный отпуск. Новая судья Г. И. Привалова тоже не принимает решения в мою пользу. Я с трудом, но иду на прием в Региональную общественную приемную Председателя партии «Единая Россия» В. В. Путина, в тот день, 30 ноября 2009 года, принимал как раз председатель Законодательного Собрания Красноярского края А. В. Усс. Вскоре получаю ответ от советника председателя Заксобрания А. А. Кондрашева: «…невозможно вмешаться в дела суда должностным лицом законодательной или исполнительной власти. Раз не согласны с мировым судьёй Центрального района, обратитесь в районный суд Центрального района или в краевой, или в «Юридическую клинику Сибирского федерального университета. На судью же Г. И. Привалову – по её противоправным действиям – в квалификационную коллегию судей Красноярского края». 

Плохо стало мне после прочтения этого ответа. Это что же за власть такая теперь… беспомощная. Мировой судья сегодня правит государством. А заслуженный человек должен униженно просить снизойти до сочувственного отношения к его бедам все высокие инстанции… И все хождения по мукам оплатить своей мизерной пенсией и остатками здоровья…

Тут я услышала, что мэр Красноярска и за ним главы районов задумали прямые разговоры с горожанами по их проблемам, дозвонилась… Пришёл сотрудник коммунальной службы, составил очередной документ о последствиях затопления соседями из 49-й квартиры. Пришла и сотрудница техотдела, опломбировала счетчики холодной и горячей воды, но договор на их пользование до сих пор не принесла.

Я написала теперь заявление прокурору Красноярского края Ю. А. Баранову… между сердечными приступами, когда воля к жизни позволила собраться с силами и снова бороться за свои права в этом бездушном ныне мире.

Доколе? До своего последнего часа?

Да разве это жизнь теперь?! Я вновь и вновь слышу приглушенные слова медработника за своей спиной: «Она еще не подохла?»! Разве мы этого заслужили, отдавая свои силы для восстановления послевоенной страны, развивая ее производительные силы? Безответные вопросы вдобавок к болям уставшего организма лишают сна…