Корни и крона

В издательстве «Наука» в Москве вышла книга «Экономическая история Сибири XVII – начала XX в.».

Авторы – О.И.Шостак и Б.Н.Нефедов – наши красноярские исследователи, как ни странно, не историки, а представители точных наук сумели сделать весьма интересную и не менее полезную работу. Предваряя выводы, сразу хочу подчеркнуть, что рассматриваемая книга имеет значимый просветительский характер, является примером квалифицированного системного подхода к анализу исторических материалов и, более того, может служить неким инструментом, который можно использовать в проектировании современных задач социально-экономического развития столь важного для России региона, каким является Сибирь. Наверное, авторы не претендовали на создание фундаментального научного труда, но несомненные публицистические, исторические и учебно-методические достоинства книги привлекут к ней внимание многих.

О книге хочется рассказать, тем паче, что даже весьма краткое изложение отдельных её положений может заинтересовать и должностных лиц, и общественно активных граждан, тех, кому небезразличны проблемы сегодняшней России.

Во-первых, концепция книги построена на обосновании логики продвижения Российского государства в Сибирь и последовательных этапов её освоения. Речь идет об экономической мотивации продвижения на восток и вполне соответствующей этой мотивации поселенческой структуре.

Столь же обоснованно излагаются и меры Российского правительства, направленные на закрепление территории как неизбежное условие её рационального хозяйственного освоения.

Особо стоит подчеркнуть изложение государственной политики относительно народностей, населяющих Сибирь, когда после первых естественных боестолкновений начинается эпоха вовлечения продуктов деятельности этих народов в хозяйственный оборот России. И добровольное вхождение населяющих Сибирь народов в состав России являлось не следствием превосходства пищалей, пороха и численности, а тем, что хозяйственная деятельность русских пришельцев и их отношение выгодно контрастировали с прежним владычеством на территории Сибирского и Джунгарского ханств.

Не ставя себе это прямой задачей (в виде глав и разделов), авторы тем не менее сумели показать наглядную разницу между колонизацией Россией Сибири и колониальной экспансией других стран, таких, как Великобритания, Испания, США, и т.д. Это существенно в принципе в том числе для рассмотрения сегодняшних проблем России.

Интересно, а порой и оригинально рассматривается процесс экономического развития Сибири, классификация этапов развития, взаимосвязь особенностей развития тех или иных хозяйственных отраслей с укладом жизни и перспективами дальнейшего освоения территории.

Наличие транспортных связей, их развитие, строительство Московского тракта и Транссибирской железной дороги, влияние естественных и искусственных коммуникаций на организацию жизни и деятельности на пространствах Сибири показаны так ясно, что применительно к существующим ныне проблемам второй индустриализации Сибири. Такой подход может быть использован вполне правомерно, что, впрочем, в какой-то степени и делается.

Не часто в современной литературе встретишь объяснение организации хозяйственного уклада в России (позднее СССР) особенностями ментальности российского народа, тяготеющего к общинности в организации жизни. Частичный провал Столыпинской реформы в части создания хуторского принципа организации расселения и сельхозпроизводства (а за 1907–1915 годы из общины вышло всего около 10% крестьянских семей) получил у авторов простое и понятное объяснение.

Кстати, и в развитии перерабатывающих отраслей конца XIX–начала XX в. Сибири эта ментальность себя вполне проявила. Из 4 092 маслозаводов, функционирующих на 1913 год, половина были «артельными», т.е. представляли собой кооперативы. На одного участника артели приходилось 4–6 коров. Артели приобретали собственное маслобойное оборудование и заключали контракты на прямые поставки.

Да сегодня, пожалуй, и всем понятно, что вышло у нас в России 90-х годов из этих самых индивидуальных фермеров.

То, что в книге дается не только экономическое, но социально-историческое обоснование особенностей освоения Сибири, также является её несомненным достоинством.

На два момента, на мой взгляд, существенно важных, хотелось бы обратить внимание читателей. Важны они своей актуальностью в решении сегодняшних проблем Сибири. С одной стороны, практически официально объявлена вторая индустриализация Сибири, что требует инвестиций, материальных ресурсов, новых технологий, современной техники и… людей, как мы давно уже говорим, – кадров. Кадров, которые решают всё и которые неизвестно где взять. И не только сегодня, но и в перспективе. От Урала до Тихоокеанской границы живет всего 27 млн. человек и те потихоньку мигрируют на запад.

Сегодня вопрос привлечения людей в Сибирь и обеспечение необходимого демографического роста в Сибири, пожалуй, более актуален, чем 100 лет тому назад. Тогда по крайней мере не было таких откровенно алчных притязаний на природные богатства Сибири со стороны её традиционных заокеанских и иных претендентов.

Поэтому весьма значимым для понимания истории развития Сибири в описываемый период и, как ни удивительным это может показаться, но вполне полезным для нашего времени является изложение правительственных мер по организации заселения Сибири.

Как известно, Сибирь комплектовалась переселенцами самым различным образом – беглые, казаки, переселенцы принудительные, добровольные, ссыльные, каторжане – пестрый перечень. В анализируемой книге приводятся данные о том, что во второй половине XVIII века до 40 процентов «пришлых из разных губерний» составляли беглые без документов. «Случаи возвращения беглых из Сибири неизвестны. На них просто возлагались государственные и денежные повинности в полном объеме».

Любопытно это в свете нынешних гуманистических намерений освободить места заключения от преступников, совершивших нетяжкие преступления.

А вот указ 1760 года давал право помещикам ссылать провинившихся крепостных в Сибирь в зачет рекрутской повинности. Отправлять полагалось здоровых, не старше 45 лет мужчин с семьями. Этим переселенцам государство предоставляло материальную и денежную помощь для обзаведения хозяйством, на три года освобождали от уплаты всех податей и на 20 лет от рекрутской повинности. Вот и освободить бы сейчас всех, кто живет в Сибири, от подоходного налога.

Активно в первые полтораста лет поддерживалось привлечение в Сибирь «промышленных людей», промышляющих заготовкой пушнины. Служилый казак получал в год жалованье 5 рублей, и столько же стоила шкурка соболя. То же сравнение не в пользу нынешнего времени. Казенными и «императорского кабинета» предприятиями по добыче золота и серебра привлекали в Сибири рабочих в принудительном порядке, одновременно были широко развернуты крупные частные прииски в числе более 10 к середине XIX века. На третьем этапе, характеризующем промышленное освоение Сибири, переселение приняло более массовый характер. С 1886-го по 1913 год в Сибирь переселилось более 3 миллионов человек.

Руководство Сибирской железной дороги выделяло специальные средства для хозяйственного обустройства переселенцев, размещающихся на прилегающих к магистрали землях. Да и для всех желающих переехать в Сибирь железнодорожные тарифы удешевлялись в 3–4 раза.

В период столыпинского переселения по всей Сибири вдоль основного переселенческого потока, начиная от Челябинска, были созданы переселенческие пункты с бесплатным питанием и медицинским обслуживанием. К прибытию очередных партий переселенцев в местах их расселения уже были проведены все землеустроительные работы. За счет государства, между прочим.

Вот какой опыт имеет наше государство, когда ему действительно нужно осваивать Сибирь. Обо всём этом и многом другом рассказывает в доступной и насыщенной фактическим материалом форме книга наших красноярских авторов. Обращает на себя внимание и демографическая ситуация в Сибири. Начало XX века показывало самый высокий в стране уровень естественного прироста населения. В 1911–1913 годах на 1000 человек естественный прирост составлял 19,8 чел. (по итогам 2009 года в крае отмечен естественный прирост в 0,34 чел. на 1000 населения).

Конечно, это была в значительной степени рождаемость в красноярских семьях. И этому было вполне понятное объяснение – аргументами рецензируемая книга насыщена вполне достаточно. Имея 7 процентов населения России, Сибирь к 1917 году довела до 16,6 проц. валового сбора зерна. При этом следует отметить: эти семь процентов населения России обрабатывали 14,2 процента посевных площадей страны. Что наглядно, в свою очередь, характеризует производительность труда.

К 1913 году в Сибири закупалось примерно четверть (!) всех сельскохозяйственных машин, продаваемых в России.

На территории Сибири находилась пятая часть поголовья скота России (более 30 млн. голов). До 50 процентов всего продаваемого мяса на рынках Петербурга и Москвы поставлялось из Сибири.

По количеству лошадей на душу населения (5–6 голов) Сибирь занимала одно из первых мест в мире. А в европейской части России приходилось по 20 лошадей на 100 жителей. Есть разница?

Колоссальное значение с точки зрения и занятости населения, и роста налоговой базы, и перспектив производства сырья имело развитие переработки сельскохозяйственной продукции. В 1913 году доля отраслей, связанных с переработкой сельхозпродукции, занимала 61 процент валового объема продукции, производимой в Сибири. В 1913 году в Сибири имелось 4092 маслозавода. С появлением в 1899 году вагонов-ледников начался масштабный экспорт масла из Сибири. В 1909 – 1913 годах Сибирь поставляла 16 процентов мирового экспорта масла. В 1912 году вывоз масла из Сибири достиг 4,5 млн. пудов. Причем стоимость масла выросла с 10 рублей за пуд в 1894 г. до 15 рублей за пуд к 1913 году. Тоже есть над чем подумать современным «менеджерам» и с чем сравнить.

Конечно, это общая картина, не всё выглядело так идеально. До 80 процентов сельскохозяйственной техники находилось в руках ограниченного количества «крепких» хозяйств, в то время как более половины хозяйств не имели даже железного плуга. До 30 процентов хозяйств имели более 7 лошадей, но в батраках ходили тысячи потерявших работу после строительства железной дороги ямщиков.

Но в целом была очевидна тенденция роста сельскохозяйственного производства в Сибири, роста потребности в рабочих руках и сравнительно с европейской частью большего благополучия, что вело к росту народонаселения Сибири в целом и естественному приросту в частности.

Пожалуй, наличие социальных перспектив (по меркам того времени, разумеется) в начале прошлого столетия имело более существенную мотивацию для демографического роста, чем наши нынешние реалии.

И этим книга «Экономическая история Сибири XVII – начала XX в.» также заставляет заниматься.

Собственно, всего и обо всём, что сказано в этой интересной книге, не расскажешь. Но информацию из неё и уроки можно извлечь весьма интересные.

В заключение хочу добавить, что и тогда была масса вполне современных сложностей, изрядно мешающих прогрессу. В книге приводится цитата из политического обзора губернского жандармского управления конца XIX века: «Чиновники высших губернских присутственных мест не отличаются особенно-то благонамеренным направлением и полезною служебной деятельностью, повсюду слышны жалобы жителей на неудовлетворенность и вялость действий судебных следователей… на проявляющиеся случаи пристрастия и взяточничества – последнее заметно особенно со стороны чинов полиции как городской, так и земской».

Так что проблемы есть всегда, просто их нужно уметь преодолевать, причем с учетом интересов общего блага.

Кстати, переиздание книги О.И. Шостака и Б.Н. Нефедова «Экономическая история Сибири XVII–начала XX в.» могло бы быть в форме сувенирного экземпляра. Интересно и о Красноярске там немало сказано.