 Членом ВЛКСМ Ксения Лемясова стала в 19 лет. Почему так поздно? Мечтала о комсомоле и боялась. Чего? Вот ответ. Певунья, она пела всегда, при любых обстоятельствах. Вот и спела на одной из вечерок частушку собственного сочинения:Колхознички – канареечки,
Проработали год без копеечки.
«Репрессий» не было, но косые взгляды некоторых госслужащих из сельского Совета были. А шел-то 1938 год.
Ксения еще до официального вступления в молодежную организацию уже выполняла, с превеликим удовольствием, комсомольское поручение: вела ликбез. Имеющая 7 классов, она ходила пешком в соседнее село Можарка Курагинского района учить старичков. На занятия приходили 90-летние, все, кто мог ходить. У них было горячее желание: самим расписаться за «палочку» – трудодень.
Став комсомолкой, наборщица типографии Ксения Тимофеевна Лемясова (уже в ту пору и в сельском Совете, и в типографии ее называли по имени-отчеству. Как же – грамотная и активнейшая общественница) еженедельно специально учила наборщиков орфографической грамотности. А еще на плечах лежала политучеба. Проводила занятия еженедельные и, по обстоятельствам, политинформации – среди работников типографии и своих селян. А «красные десанты» на уборке урожая, вылавливание беспризорников – их в Сибири, в селе было немного, но были. А утренники, пионерские костры, сборы в родной школе; заготовка дров, их распиловка и доставка для престарелых односельчан ...
А тут и 1941 год. Секретарь комсомольской организации с первого дня войны ушел добровольцем на фронт. Избрали ему замену – неугомонную, вездесущую Ксению. 10 девчонок тоже пытались уйти добровольцами бить фашистом, но взяли только трех. Ксении отказали: уже тогда – по зрению
Здесь, в далеком сибирском тылу началась битва за Родину на трудовом фронте. Молодежь во главе с боевым комсоргом делала подворные обходы. За каждым была закреплена «десятидворка», где они проводили всю и информационную, и пропагандистскую, и агитационную работу. Агитировали за подписку на военный заем на оборонные цели. Размер займа – пятинедельный заработок. Фамилия комсомольца, подписавшегося на заем, стояла в списке первой. Собранные деньги сдавали в Госбанк. Наличными собирали средства на два самолета эскадрильи «Красный комсомолец» и танковую колонну.
Средства зарабатывали на субботниках «Все – для фронта!». Осенью субботники проводили на уборке урожая. Картофель обрабатывали, сушили и отправляли обозами под красными флагами в Артемовск, где формировался состав. Оттуда – на фронт.
Этот же путь проделывали и вещевые посылки, где и молодежь, и пожилые отправляли бойцам собственноручно связанные шарфы, носки, перчатки с одним пальцем – для стрельбы. Вязали вечерами, ночами: днем-то надо быть в поле, на скотдворе, на лесозаготовках. Обсуждали сводку Информбюро, пели любимую «Тачанку», «Тучи над городом встали». Шутили: ведь жизнь-то продолжается, хотя все чаще стали приходить похоронки.
Неизвестному бойцу достался кисет с вышитыми словами: «Мой товарищ, тебя я не знаю, но любовь в моем сердце – жива. Катя». Солдат, пролечившись в красноярском госпитале, приехал в Артем искать автора кисета, Катю. Нашел. И тут – облом. Оказывается, кисет прислала … вдова еще с первой германской. Ей сейчас лет за 50. Парень уехал удрученный, но долго смеялись над шутницей Катей селяне, а она не сдавалась, повторяла сказанные защитнику слова: «Ты свою Катю обязательно найдешь».
Вести с фронта узнавали по «черной тарелке» – репродуктору. Они были вывешены в сельсовете, конторе дорстроя и на почте. Люди собирались по вечерам. Сами, по зову души, шли узнать, как там у наших. Дежурили здесь по графику комсомольцы, они не просто слушали сводку «От Советского Информбюро» – привычная фраза военного лихолетья. Они записывали и текст передавали в сельсовет. Там мог прочитать его любой, кто не имел возможности послушать сам.
Чтобы подбодрить фронтовиков, девчонки писали им, незнакомым, коллективные письма о делах в тылу. Получали треугольники солдатских ответов со штампом «Проверено цензурой». Моряки с Дальнего писали: «Какие вы молодцы! В кубриках, в перерывах, зачитываем до дыр ваши письма».
Красноярских призывников с 44 года отправляли в основном на Дальний Восток, на флот. Призванные из Сибири девушки попадали на службу ВНОС, которая расшифровывалась так: «Всесоюзная наблюдательно-опознавательная служба». Девчонки опознавали тип летящего фашиста и передавали зенитчикам. Служили на западных фронтах.
Никто из молодежи не шел в почтальоны: разносить приходилось не только фронтовые письма-уголки, но и похоронки. Выдержать такое могли только женские сердца, уже закаленные жизнью. А комсомольцы оказывали помощь, в первую очередь тем, в чей дом приходила эта черная весть. Всю осень и зиму заготавливали сушняк, возили на лошадях по дворам. Спрашиваю:
– На танцы-то бегали?
– А как же! Молодость брала свое. Танцы в клубе – отрада. Гармонист–инвалид – изредка играл вальсы, в основном танцевали под балалайки. Девчонка с девчонкой. Кавалеры наши стеснялись: им было по 12–17 лет.
…Молодежь готовила спектакли, ставили пьесы. И здесь заводилой была комсорг Ксения. Понравилась всем постановка «Беда от нежного сердца», повторяли ее пять раз, при полном аншлаге, ездили с ней по другим селам. Одевались в то, что успели до войны купить в райпотребсоюзе. И в то, что сами связали, вышили, выткали. Умельцами в этом деле были белоруски. Их было много у нас: они приехали сюда еще в 1912 году, по столыпинской реформе, на вольные хлеба.
9 мая 1945 года все были на полях. Ксения услышала долгожданную, желанную весть в сельсовете. Счетовод Пана с рыданиями бросилась на грудь комсомольского вожака, не может произнести ни слова. Ксения еле разобрала: «Победа!»
Сразу стала организовывать «живое радио», чтоб сообщить эту весть работавшим в поле. Привлекла паромщика, мобилизовала проезжавшего незнакомца вместе с лошадью и бричкой. Когда комсомольцы конфисковывали его бричку, сопротивлялся. Узнав о Победе, отбил чечетку, помчался по полям с благой вестью, а после сбора-митинга в 5 часов вечера развозил всех по рабочим местам до глубокой ночи. Комсомольцы спешно соорудили трибуну: школьный стол поставили на торец, с двух сторон приставили к нему две пожарные лестницы и водрузили красный флаг. Первыми на трибуну поднялись фронтовики, демобилизованные по ранению. Торжество было, в буквальном смысле, «со слезами на глазах». После выступающих на трибуну вскарабкался одноногий солдат-скрипач Огурцов и сыграл вальс «Амурские волны». Все плакали, подпевали, танцевали.
Лидия ВАСИЛЬЕВА. Дивногорск |
Публикации 
